АЯ МАКАРОВА И ТАТЬЯНА БЕЛОВА
ДЛЯ @BWAYMSK
ДЛЯ @BWAYMSK
2. Лучше гор могут быть только бары
Каждый акт мюзикла обычно открывается номером, из которого зритель узнаёт, куда он попал и по каким правилам будет вестись игра. Лучше всего в такой задаче помогает пение и танец.
Звучащий монолитно или на разные голоса хор может показать сразу и людей, и пейзаж, сам стать тем и другим. К тому же на службе певцов — слова, а значит они могут быстро ввести слушателя в курс дела. Этот отличный способ сэкономить на пейзажных декорациях и подробном описании сцены в программке музыкальный театр знает по крайней мере века с XIX.
Танец тоже способен многое рассказать о времени и месте, и не только путем прямой дешифровки, как предлагал когда-то Буба Касторский.
Так же устроены и «Шахматы». В первом акте московского спектакля мы оказываемся в Мерано (и слышим одноимённый номер), во втором — в Бангкоке (и слышим номер почти одноимённый). Отправимся же туда, где поют и танцуют. В самом ли деле там «праздник царит всегда» и вообще «всё для вас»?
Итальянский городок Мерано, где разворачивается действие первого акта, однажды в самом деле принимал чемпионат мира по шахматам. В 1981 году здесь играли Анатолий Карпов и Виктор Корчной, в тот момент уже невозвращенец. Этот матч был осложнен невозможностью выезда семьи Корчного из Союза и психологическим давлением советской делегации на экс-соотечественника. Что-то напоминает, не правда ли?
Сам выбор места уже означает, что впереди история не только о спорте, но и о непростых политических обстоятельствах. Однако тирольский городок в Альпах примечателен не только шахматами.
Звучащий монолитно или на разные голоса хор может показать сразу и людей, и пейзаж, сам стать тем и другим. К тому же на службе певцов — слова, а значит они могут быстро ввести слушателя в курс дела. Этот отличный способ сэкономить на пейзажных декорациях и подробном описании сцены в программке музыкальный театр знает по крайней мере века с XIX.
Танец тоже способен многое рассказать о времени и месте, и не только путем прямой дешифровки, как предлагал когда-то Буба Касторский.
Так же устроены и «Шахматы». В первом акте московского спектакля мы оказываемся в Мерано (и слышим одноимённый номер), во втором — в Бангкоке (и слышим номер почти одноимённый). Отправимся же туда, где поют и танцуют. В самом ли деле там «праздник царит всегда» и вообще «всё для вас»?
Итальянский городок Мерано, где разворачивается действие первого акта, однажды в самом деле принимал чемпионат мира по шахматам. В 1981 году здесь играли Анатолий Карпов и Виктор Корчной, в тот момент уже невозвращенец. Этот матч был осложнен невозможностью выезда семьи Корчного из Союза и психологическим давлением советской делегации на экс-соотечественника. Что-то напоминает, не правда ли?
Сам выбор места уже означает, что впереди история не только о спорте, но и о непростых политических обстоятельствах. Однако тирольский городок в Альпах примечателен не только шахматами.
Альпы — традиционный фон для оперных сюжетов, где идиллия сменяется грозой, сумасшествием, бунтом. Достаточно вспомнить хоть «Вильгельма Телля» Россини, хоть «Сомнамбулу» Беллини, хоть комическую «Дочь полка» или полную драматических событий «Линду ди Шамуни» Доницетти, хоть трагическую «Валли» Каталани.
В английской версии «Шахмат» жители Мерано предлагают желающим пожить «как в шоу Роджерса и Хаммерстайна». Очевидно, они имеют в виду пасторальные радости «Звуков музыки», но если присмотреться, то и там жизнь в альпийском поместье не может обойтись без политических потрясений.
В английской версии «Шахмат» жители Мерано предлагают желающим пожить «как в шоу Роджерса и Хаммерстайна». Очевидно, они имеют в виду пасторальные радости «Звуков музыки», но если присмотреться, то и там жизнь в альпийском поместье не может обойтись без политических потрясений.
Мерано расположен в области Южный Тироль — на территории, которая много лет была спорной между Австрией и Италией, и стала итальянской после первой мировой войны. И хотя с тех пор прошло больше ста лет (а к моменту написания «Шахмат» — почти семьдесят), горожане всё ещё не привыкли к новым порядкам. «Границы сместились, из немцев теперь итальянцами сделали нас!» — поет приветственный хор. А по-английски добавляет: "The border keeps shifting around" — «границы постоянно сдвигаются туда-сюда».
Мерано — место кризиса и, если повезет, его преодоления.
«В Мерано и марки, и лиры в ходу», — напоминает мэр. Это территория согласия и компромисса.
Мерано — место исцеления душевного и телесного. Заметная часть номера посвящена восхвалениям целебных ресурсов курорта: чудесная вода, пряный воздух, грязи, массаж, бассейн помогут справиться с любыми проблемами. Хор жителей пребывает в полном добродушном единении: в русской версии текста жители, утверждая, что Мерано — рай земной, поют «Все ли согласны? — Да!».
Мерано, таким образом, располагает задуматься, кто ты и кем хочешь быть.
Мерано — место исцеления душевного и телесного. Заметная часть номера посвящена восхвалениям целебных ресурсов курорта: чудесная вода, пряный воздух, грязи, массаж, бассейн помогут справиться с любыми проблемами. Хор жителей пребывает в полном добродушном единении: в русской версии текста жители, утверждая, что Мерано — рай земной, поют «Все ли согласны? — Да!».
Мерано, таким образом, располагает задуматься, кто ты и кем хочешь быть.
Фредди, которому в большинстве сценических версий «Шахмат» отдан первый сольный номер, выходные куплеты Rock Merano, появляется в разгар хвалебного хора и снисходительно комментирует восторженное бытие недалеких, с его точки зрения, людишек и в своей язвительной манере предсказывает будущий чемпионат.
Английский текст информативнее (в нем упоминается и конфликт Востока и Запада, и высокие гонорары, которые от скандалов становятся только выше, и любовь толпы поболеть за наших), русский эмоциональнее. Этот номер обособлен, ни лексически, ни музыкально не соприкасается с гимном городку и написан четко и ритмично. Границы фраз совпадают с границами поэтических строк: ясное мышление, ясные наблюдения. Но даже отделяя себя от сумбурно изъясняющихся тирольцев, Фредди выступает как часть экспозиции: они описывают место, он — будущее действие.
Английский текст информативнее (в нем упоминается и конфликт Востока и Запада, и высокие гонорары, которые от скандалов становятся только выше, и любовь толпы поболеть за наших), русский эмоциональнее. Этот номер обособлен, ни лексически, ни музыкально не соприкасается с гимном городку и написан четко и ритмично. Границы фраз совпадают с границами поэтических строк: ясное мышление, ясные наблюдения. Но даже отделяя себя от сумбурно изъясняющихся тирольцев, Фредди выступает как часть экспозиции: они описывают место, он — будущее действие.
Одна из задач хора — сделать так, чтобы зрители в зале точно не забыли, где они находятся.
За три куплета название города повторяется 16 раз, причем оно постоянно требует рифмы. И каждый раз рифма (и окончание строки) оказывается в середине предложения.
Меранцы поддакивают и подпевают друг другу (для этого хор разделяется на две части) и продолжают друг дружкины мысли об общей местной благости, но если по-русски ключевым словом оказывается «да», то по-английски — наоборот, «no». Нигде нет лучших бургеров, ни один знаток спа не может пропустить здешние процедуры... И многие из этих «no» оказываются прямой рифмой к «Мерано»: в городе согласия несогласие запреще-no.
Отметим ещё одно важное отрицание: "Any objection? — Nein!" («Есть возражения? — Нет!») — относительно совершенств региона. Здесь меранцы переходят на высокий штиль: "O hail to thee, Merano" — что-то вроде «Тебе, Мерано, принадлежит хвала», — затем, в вопросе, сменяющийся стилем канцелярским. О возражениях по ведению матча позже будет говорить теми же словами и Арбитр: "Any objection is overruled" («Любые возражения будут отклонены»). В Мерано, как и за доской, всё должно быть несколько выспренне, правильно и однозначно.
Меранцы поддакивают и подпевают друг другу (для этого хор разделяется на две части) и продолжают друг дружкины мысли об общей местной благости, но если по-русски ключевым словом оказывается «да», то по-английски — наоборот, «no». Нигде нет лучших бургеров, ни один знаток спа не может пропустить здешние процедуры... И многие из этих «no» оказываются прямой рифмой к «Мерано»: в городе согласия несогласие запреще-no.
Отметим ещё одно важное отрицание: "Any objection? — Nein!" («Есть возражения? — Нет!») — относительно совершенств региона. Здесь меранцы переходят на высокий штиль: "O hail to thee, Merano" — что-то вроде «Тебе, Мерано, принадлежит хвала», — затем, в вопросе, сменяющийся стилем канцелярским. О возражениях по ведению матча позже будет говорить теми же словами и Арбитр: "Any objection is overruled" («Любые возражения будут отклонены»). В Мерано, как и за доской, всё должно быть несколько выспренне, правильно и однозначно.
Меранцы отвечают «Нет!» по-немецки, а в таверне «Мерано» по-немецки же поют кабацкую песенку, «Der kleine Franz». Малютка Франц представлен в ней бодрым завсегдатаем Октоберфеста: все горести он заливает выпивкой, ест копчёные колбаски, да и живёт он, согласно тексту второго куплета, в Мюнхене.
Второго куплета, впрочем, почти никто не слышал: на Лондонской мировой премьере артисты её так возненавидели, что вскоре после открытия шоу второй куплет петь перестали. Нелегко, должно быть, изображать итальянцев, которые на самом деле немцы, если сам ты вовсе британец...
Второго куплета, впрочем, почти никто не слышал: на Лондонской мировой премьере артисты её так возненавидели, что вскоре после открытия шоу второй куплет петь перестали. Нелегко, должно быть, изображать итальянцев, которые на самом деле немцы, если сам ты вовсе британец...
В английской версии жители Мерано заняты только своим прекрасным городом. Чисто фонетический намек на то, что все это имеет отношение к игре в шахматы, появляется в заключительной строфе. Тим Райс трижды употребляет слово "check", то есть «пункт программы выполнен»: воды — есть, оздоровительные процедуры — есть, превосходные отели — тоже в наличии. Однако в контексте игры "check" — это шах. Фредди прав: шахматы здесь любит только он.
Мюзикл «Шахматы» / Юрий Богомаз
В русской же версии жители Мерано, казалось бы, очень взволнованы именно предстоящим турниром: «Скоро весь шахматный мир соберется здесь, будет оказана нам большая честь». Но нет: как со времен гоголевских Бобчинского и Добчинского ведется на отечественной сцене с жителями провинциальных городков, они переживают лишь о том, что «в газетах по всей земле о городе Мерано, маленьком Мерано сможете вы прочесть». Видимо, Мерано тоже можно переименовать в Нью-Васюки.
В московском спектакле старательные, но бестолковые меранцы так активно встречают шахматистов в аэропорту, что упускают и Фредди, и без особой шумихи прилетевшего Анатолия. Зато в шведской версии торжественная встреча американца выливается (в том числе буквально — опрокинутым на Сергиевского шампанским) в открытый конфликт как делегаций, так и Фредди со всем миром.
Тирольская идиллия — просто временная декорация: мы знаем, что было дальше. Бангкок как место действия второго сразу показывает нам биполярный мир. Здесь сплошные противопоставления: хор и солист, сбивчивый рэп и аккуратный припев, Восток и Запад, рай и ад, то, о чём можно говорить, и то, о чём следует молчать.
В Мерано мы видим героев активными деятелями, во втором акте Фредди сам не играет, а лишь наблюдает. Наблюдают и зрители — за внутренним миром героев гораздо больше, чем за собственно развитием событий. Мы узнаем о тайных страхах Флоренс, прозрениях Светланы, подоплеке жизни Фредди, внутреннем конфликте и терзаниях Сергиевского. И рай, и ад можно обнаружить только внутри.
В Мерано мы видим героев активными деятелями, во втором акте Фредди сам не играет, а лишь наблюдает. Наблюдают и зрители — за внутренним миром героев гораздо больше, чем за собственно развитием событий. Мы узнаем о тайных страхах Флоренс, прозрениях Светланы, подоплеке жизни Фредди, внутреннем конфликте и терзаниях Сергиевского. И рай, и ад можно обнаружить только внутри.
Чемпионатов мира в Бангкоке не было никогда, поэтому он гораздо нереальнее, чем Мерано.
Мерано — пограничье реальных миров, где обитают живые люди, и два главных противника на равных встречаются за доской. Бангкок, где рядом существуют ангелы и демоны, — место, где жизнь одного из шахматистов уже закончилась: он больше не играет, а ведь шахматы — это его жизнь.
В Бангкоке место и действие разделить гораздо сложнее. Фредди, заметная фигура на фоне тирольцев, отступает назад и смешивается с пейзажем. Его реплики перемешаны с куплетами хора, более того — он присоединяется к хору в рассказе о свойствах города. На этот раз он рассуждает о судьбе шахматиста и о том, как бывает устроена игра в целом, но мало говорит о том, как может быть устроен будущий чемпионат. Выйдя из игры, он получает возможность и посмотреть со стороны на правила, которым прежде подчинялся — только для того, чтобы стать пешкой вне доски.
В тех версиях, где Фредди оставляет шахматы после проигрыша в Мерано, во втором акте он обычно ведёт себя, как волшебный помощник в сказке. Щука исполняет желание, Серый Волк переносит героя к сказочной царевне, Оби-ван Кеноби является с того света поддержать Люка, а Трампер в нужный момент даёт Сергиевскому совет, помогающий тому принять важнейшее решение, которое определит его судьбу. И дело тут, конечно, не в том, что Анатолий сам не заметил проблем Виганда с индийской защитой.
Волшебные помощники — существа не из нашего мира, и на простое человеческое счастье рассчитывать им не приходится.
Волшебные помощники — существа не из нашего мира, и на простое человеческое счастье рассчитывать им не приходится.
Во многих версиях «Шахмат» Фредди так или иначе участвует в «Эндшпиле»: иной раз как противник Сергиевского, иной раз как зритель, но непременно — как герой с прямой речью. Бывает и так, что он является в самом финале, чтобы сообщить, что останется в Бангкоке: «Я собираюсь заниматься чем угодно, кроме шахмат, — сообщает он в австралийском спектакле 1990 года, — а это место, похоже, очень подходит для чего угодно, кроме шахмат». В московском спектакле он просто исчезает. Возможно, остаётся в Бангкоке внутреннем.
